Япония. Встреча религий в сердце духовности Синмэйдзан
Гульельмо Галлоне – Град Ватикан
Среди пышных лесов острова Кюсю – одного из четырёх главных островов на юго-западе Японского архипелага – в деревушке Хебура, чьё название поэтично переводится как «поляна стрекоз», расположено особое место, где религии встречаются не ради самоутверждения, а чтобы понять друг друга. Оно называется Синмэйдзан, что означает «гора истинной жизни». Этот центр духовности и межрелигиозного диалога возник в 1987 году как плод общего духовного устремления католического миссионера, отца-ксаверианца Франко Соттокорнолы, и буддийского монаха, досточтимого Тайрю Фурукавы: создать своего рода «христианскую ветвь» храма Синмэйдзан-Швайцер. Это не просто место молитвы, но прежде всего – пространство сосуществования вероисповеданий, где христианская жизнь органично переплетается с японской духовностью, где Евангелие присутствует ненавязчиво, но глубоко, вступая в ежедневный диалог с синтоизмом и буддизмом. Всё это происходит благодаря усилиям маленькой общины, состоящей из о. Клаудио Коденотти, ксаверианца и нынешнего директора, о. Пьетро Соноды Йошиаки, японского конвентуального францисканца, о. Франко Соттокорнолы и Марии Де Джорджи из Конгрегации миссионерок-ксаверианок. Все они живут и трудятся в Синмэйдзане, радушно принимая монахов, священников, паломников и местных жителей.
Наиболее частыми гостями становятся представители синтоистской традиции. В интервью ватиканским СМИ о. Франко рассказал: «Синтоизм – это само сердце японского народа. И это сердце – исключительно духовное. В синтоизме нет ни священной книги, ни свода законов, ни централизованной власти. В него не входят через формальные ритуалы или записи: это, скорее, чувство, культурная принадлежность, образ жизни в гармонии с природой и духами, которые её населяют». Несмотря на очевидные различия, священник отмечает немало точек соприкосновения между синтоизмом и христианством: «Первая книга, написанная на японском языке в 720 году, представляет начало мира в категориях, схожих с Книгой Бытия, повествуя о сотворении неба и земли. В этой перспективе всё сущее исходит от божественных сущностей: природа, восемь японских островов, сам японский народ. Именно поэтому синтоистские храмы всегда окружены зеленью. В Синмэйдзане мы тоже избрали жизнь в лоне природы, среди лесов. По возможности мы возносим молитвы под открытым небом, обращаясь утром на восток, а вечером – на запад, следуя движению солнца. Этот опыт затрагивает и сердца японцев, создавая живой мост между духовностью их предков и христианским взглядом на природу как на бесценный дар и послание Бога. Многие японские христиане были тронуты молитвами на природе и восклицали: «Наконец-то я чувствую себя одновременно христианином и японцем!».
Достичь этого – задача не из лёгких в стране, где христиане сегодня не составляют и двух процентов населения и на протяжении веков подвергались гонениям. «Я приехал в Японию в 1978 году, – делится о. Франко. – За последние десятилетия я стал свидетелем некоторых глубоких явлений, которые меняют её облик. Прежде всего это демографический кризис. Население неуклонно сокращается и стареет. В нашей деревне, например, закрыли начальную школу – попросту не осталось учеников. А праздник Рождества, который мы для них устраивали, теперь проводить не для кого. Это маленькие знаки больших перемен. Кроме того, происходит заметная секуляризация: после газовой атаки в токийском метро в 1995 году, устроенной сектой “Аум синрикё”, к религии начали относиться с подозрительностью. Молодое поколение отворачивается от неё не из протеста, а из-за равнодушия. Это явление называется shukyo banare. И, наконец, глобализация, приносящая с собой культуру, чуждую японской: технологии, образ жизни, потребительство... Даже кимоно теперь надевают лишь на торжественные церемонии. Традиционная культура рассеивается».
И всё же, по словам о. Франко, не всё безвозвратно утрачено: «Есть одна неизменная черта, которой я безмерно восхищаюсь в японцах: их удивительная способность к мирному сосуществованию. Гармония (wa) – основа их социальной психологии. Забастовки здесь – редкость, конфликтов удаётся избежать благодаря дисциплине, личное благо подчиняется общественному. И есть, наконец, 9 статья Конституции Японии, согласно которой страна отказывается от войны. Это пророческое послание, особенно сегодня».
Мария де Джорджи напоминает, что основной диалог в Синмэйдзан ведётся не столько с синтоизмом, сколько с буддизмом, глубоко укоренённым в японской культуре: «Хотя буддизм пришёл в Японию в VI веке из Китая и Кореи, по-настоящему “японским” он стал лишь в XII–XIII веках, в эпоху Камакура, когда возникли школы Чистой Земли, Дзэн, Нитирэн-сю... В нашем центре мы встречались с монахами и монахинями этих традиций. Диалог развивался благодаря личным отношениям, в духе прозорливого замечания монсеньора Пьетро Россано: “Не существует абстрактного диалога между религиями. Есть живой диалог между конкретными людьми, исповедующими разные религии”. Это подлинное общение жизни, основанное на дружбе, взаимном доверии и общем пути. Мы тесно сотрудничали с досточтимым Тайрю Фурукавой, с храмами префектуры Сага, с общинами школы Тэндай-сю и дзэн-буддизма. Есть и трогательные истории – например, одна буддийская монахиня перед смертью попросила, чтобы её бренный прах упокоился вблизи нашего центра».
Так раскрывается подлинный смысл межрелигиозного диалога: «Ключевым моментом всегда является диалог жизни, – продолжает де Джорджи, – то есть подлинные личные отношения, на которых строятся мосты. Это вовсе не синкретизм. Диалог – это внимательное слушание, погружение в глубину, искреннее желание понять и позволить другому задавать тебе вопросы». По мере того, как ты слушаешь, открывается пространство, чтобы говорить и свидетельствовать о собственной вере. К нам приезжали группы молодых буддийских монахов (бонз) и интересовались: «Чему учит Католическая Церковь о диалоге?». Во время пандемии коронавируса мы проводили ежемесячные онлайн-встречи, изучая вместе с монахами школы Нитирэн-сю “Лотосовую сутру” и Библию. Так диалог органично переплетается с благовестием, и становится понятно, что миссия и диалог – это два лика одной и той же любви к другому».
